О ТОМ, КАК ЭСЕН-ХАН ОТПРАВЛЯЕТ ПРОТИВ МАНАСА ВОЙСКО ВО ГЛАВЕ С ДЖОЛОЕМ

Увидев отвагу Акбалты, Кутубий тоже загорелся. "Когда вернется могучий богатырь Манас, когда спросит, где народ из сорока домов, что отвечу я, отдав на растерзание китаям своих сородичей?" – спросил себя он и, схватив в одни руки огромную дубину, в другой держа острый меч, напустив на себя грозный вид, расхрабрившись, как в молодые годы, туго затянув свой пояс, крепко стиснув зубы, готовый растерзать противника, боевым кличем взывая к Манасу, приударив плеткой Телкызыла, направил коня на хана Джолоя.

На склоне, убивая вражеских воинов, по два нанизывая на копье, без оглядки по сторонам, без страха за свою жизнь, без заступника Манаса рядом, обозленный от обиды, сражался на поле Кутубий. Успев увернуться от нападающего на него Кутубия, разгневанный хан Джолой кричал яростно, звал своих воинов с широкими нарукавниками и давал им приказы:

– Манас их бродит по свету, давайте громите их и окружайте скопом. Убейте Джакыпа, хана бурутов из сорока семей, уничтожьте Кутубия и свяжите Акбалту.    

После такого приказа богатыря Джолоя многисленные калмаки, как град, отправлявшие пули, неистово выкрикивавшие свой боевой клич, скопом напали на Кутубия, словно разверзая пред ним ворота ада. Богатырь Джолой стегал плеткой Ачбуудана, держал наизготове свое копье и нападал сбоку.

Оставшись без храбреца Манаса, богатыря не от мира сего, беспощадно расправляющегося с врагами, лишенный родины Ала-Тоо и родного кыргызского народа до самой смерти и до конца жизни, готовый умереть, если суждено, а если останется жив, готовый стать опорой и поддержкой Кутубию, Акбалта с несколькими воинами бросился на подмогу и отбил того у многочисленных калмаков во главе с ханом Джолоем.

Семь дней продолжалось сражение. Крепкий телосложением Кутубий, получив две тысячи ранений от копья, с разбитым железным шлемом на голове, откуда сгустившаяся кровь сочилась на щеки, с обессиленными руками, словно весь парализованный, без сил и мощи, теряя много крови со всего тела, едва держался на ногах. На старости лет получивший девяносто ранений, множество ударов копьем, с потускневшим взглядом и осоловевшей головой, растерявшийся от нападения со всех сторон кара-китайских и маньчжурских силачей, Акбалта стал прощаться с Кутубием и запричитал:

– Дорогой мой Кутубий, старым был я для тебя, опорой считал ты меня. Нет нашей поддержки Манаса, видимо, придется погибнуть зазря. Видимо, придется умереть, как состарившийся верблюд или кляча. Видимо, суждено нам погибнуть, так и не достигши нашего долгожданного Ала-Тоо, не соединившись с нашим долгожданным народом кыргызов.

Услышав такие слова Акбалты, Кутубий мгновенно соскочил с лошади и взял в свои руки руку старика.

– Вы же храбрец, дядя Акбалта, разве таким должен быть богатырь? Как же вас после этого называть героем? А я ведь считал, что если схватимся с калмаками, и если дядя Акбалта будет рядом со мной, то разгромлю я Кангай. Если же будет со мной Манас, то прогоним мы кара-калмаков до Какана. А вы что здесь говорите, будь вы неладны, дядя Акбалта? Лучше давайте-ка, мой дядя, возьмем себя в руки и устроим им сражение наших предков.