***

Каждый раз, потея и удваивая свои силы, Торучаар наседал сзади на Ачбуудана. Разогнавшись, догоняя Джолоя впереди, Манас стал кричать на него:

– Ах, ты стервец, раб Джолой, беги-беги – посмотрим на тебя, я пролью твою кровь, как воду. Если же ты смелый, поверни назад, давай сразимся друг с другом. Если же ты будешь убегать, я засуну твою голову в яму, замучаю тебя; буду гнать аж до самого Пекина, всю злость сорву на тебе, отрублю мечом твою голову. Ответишь ты мне дорого, слишком много людей ты убил, за всех отомщу я тебе. Не оставил людей ты в покое и тем самым разозлил меня. Нападу я на Китай, потягаюсь я с императором, затяну я крепко пояс и буду гнать до самого Пекина. Чего это ты собрал войско в семь тысяч силачей и напал на нашу землю? У китаев из Пекина нет никаких оснований, чтобы нападать на нашу землю, чтобы брать меня в плен. Не беги ты, как баба, не я убил твоих семь отцов!

Видя, как великодушный леопард Манас на своем коне Торучаар, словно туча, несется над Ачбууданом, великан Джолой понял, что тот готов напиться его крови, и перед его глазами прошла вся его жизнь – тогда он повернул к лесу. Когда ему ничего более не оставалось, Джолой принялся колдовать и бросил в реку заколдованный камушек. Все вокруг окутало туманом, над вершиной горы зависла черная туча, и с разных сторон подул студеный ветер. Сразу вслед за этим предгорья все были охвачены градом, берега все залило дождем, в мгновение солнце замело метелью и стало темно, по ложбинам ринулись сильные потоки, и летний зной обернулся зимней стужей. Лицо богатыря Манаса покрылось толстым слоем льда, и он, огорченный, что упустил Джолоя, снова вернулся назад на Алтай.

Когда он отошел немного назад, увидел впереди себя великана Камана с перекрещивающимися ушами, который гнал впереди себя краденных шестьдесят скакунов и поэтому, довольный собой, время от времени напевал себе под нос песню. "Пока славная моя головушка на плечах, как я отдам скакунов на разграбление? Попробую-ка я сразиться с этим негодным рабом". Энергии в нем достаточно, ярость сильная, умелый копейщик, уничтожит любого, с кем сразится, одним голосом наводит ужас этот великан Каман, который противников своих косит, как зеленый камыш, и который любого, кто встретится ему на пути, проглатывает вместе с конем.

И этот великан Каман, увидев идущего навстречу Манаса, разгневанный, закричал громко и с китайским кличем взял наизготовку оружие, собрался затеять ссору, стеганул своего носорога, весь изменился в лице, глаза его запылали огнем, во всеуслышание завопил, что убьет негодного бурута, и направил свое копье на Манаса. Они мчались быстрее пули, затем схватились за копья; когда сломались у них копья, рубились на бердышах; когда и этого оказалось недостаточно, схватились за мечи, и, наконец, бились на дубинах. Угрожающие друг другу два богатыря бились насмерть в безлюдной степи, неистово буйствовали, долго дрались они друг с другом, сражались до последней крови, боролись до седьмого пота.

Набравшемуся смелости Манасу помог добрый дух: толстая, как дубина, коса великана Камана попалась ему в руки, и он тотчас заложил волосы под путлище. Затем он изо всех сил стеганул Торучаара под собой по ляжке, конь рванулся вперед, сдернул здорового великана со спины сивогривого скакуна и понес по степи. Чуть отъехав,  юный богатырь вынул меч бая Джакыпа из ножен и замахнулся на волочившегося по земле, словно як, великана Камана.