ВТОРОЕ СРАЖЕНИЕ МАНАСА С КАРА-КИТАЯМИ
Вся надежда китаев рухнула: погиб знаменитый силач Орго, умер китайский хан Орго, погибнет теперь весь Пекин, взревел от отчаяния предводитель многотысячного войска Нескара. Темно-сизое его лицо стало еще более мрачным, взъяренный, он весь пылал, как огонь, изрыгивая изо рта желчь, и бормотал Караджою:
– Караджой, не пытайся, по-другому нам не одолеть: меть в коня проклятого негодного бурута Торучаара. Только оставив его пешим и окружив со всех сторон, сможем схватить его, иначе он уничтожит всех нас, не оставив ни одного воина. В противоборстве нам не одолеть его, никто не сможет перебороть или сразить этого, будь он неладен, бурута. Ты был самым метким стрелком, целься внимательно, дорогой, убей сначала его коня.
Затем Нескара созвал всех ханов и заорал на них, что было мочи, и отдал каждому приказ.
Сам Нескара с боевым кличем китаев напал с фланга и стал прижимать Манаса. С другого фланга хан Джолой с криком вклинился в отряд кыргызов. Спереди со своими великанами напал сам силач Доодур. С воплем подняв вверх мечи, взмахнув дубинами над головой, многочисленное войско китаев окружило кыргызов. Славный стрелок Караджой выслеживал великодушного Манаса. А отважный вожак кыргызов бесстрашно, не боясь смерти, сражался с несметным войском китаев и маньчжуров: куда доходила рука, пронзал копьем, выискивал вражеских главарей и копытами Торучаара топтал попадавшихся на его пути. Неотступный в нападении, недосягаемый при отступлении, неустанный в дозоре, с огромными копытами, с широким крупом, скакун обширных земель, рожденный в один день с Манасом, Торучаар в битве, изогнув шею вниз, бросаясь наугад, догонял беспощадно вражеских воинов, преданно выказывая свою доблесть скакуна. "Если только останусь в живых, то буду поддержкой моему великодушному богатырю Манасу", – думал Кутубий, преграждая дорогу Нескаре, с фланга рвущемуся вперед. Тут они и встретились лицом к лицу, сражались на копьях, а потом сблизились и бились бердышами.
Калмакий Джолой, вооруженный до зубов, развернул своего коня Ачбуудана в сторону Манаса.
– Расхвалили тебя, Манас, а ты уж удержу не знаешь, перебил всех посланцев Эсен-хана. Расправился с Кочку, богатыря Донго убил, беркута нашего силача Джоона, силача Камана с разветвленными ушами – всех подряд ты перебил. И Орго ты вот уничтожил. Ты уж возгордился, что убил всех нападавших, уничтожил всех силачей. Ты уже и со всем миром готов сражаться. Так узнай же теперь и мою силу. Когда давеча умер твой дед Карахан, я собственноручно уничтожил самых лучших и сильных из бурутов, перебил всех ловких копейщиков. Я сбивал с неба солнце и покрывал села темнотою ночи. Убив хана Орго, ты теперь разозлил меня. Я сейчас вот соберусь силами и погоню тебя за тридевять земель.
Разозлившись на слова Джолоя, Манас весь рассвирепел и, рванувшись вперед, словно гепард, бросился на противника. Он направился прямо к хану Джолою, глаза у него горели, как у тигра, он извергал изо рта огонь, словно дракон, не моргнув глазами, не отводя своего копья, с сильными руками, с крепким сердцем, стеганув в бок Торучаара, держа наготове прочное копье, в мгновение ока с рычанием накинулся было на калмацкого хана Джолоя, но тот, испугавшись одного вида храбреца, повернул голову Ачбуудана и ускользнул от него. Натянув поводья Торучаара, не слушавшегося узды, Манас направился было вслед Джолою, как тут же наткнулся на стрелка Караджоя. Вытворявший разные чудеса, перевоплощавшийся в разных зверей, умелый на коварную хитрость, самый меткий стрелок Караджой, спрятавшись за огромным, размером с дом, черным камнем, поджидал Манаса.