ВТОРОЕ СРАЖЕНИЕ МАНАСА С КАРА-КИТАЯМИ
На поверхности малых ложных ребер натянута подпруга, нижний же край потника не пробьёт пуля, – прицеливаясь к Торучаару, решил одетый в темно-зеленый халат меткий стрелок Караджой, и нажал на курок. Рожденный от добрых духов Торучаар споткнулся и упал. Глаза его стали красными, как у горного барана, и конь, задетый пулей, громко заржал от бессилия, затем запрокинул копыта и отдал концы. С малых лет росли вместе, с юных лет скакали вместе, и мгновенно потеряв Торучаара, опираясь на свое ружье, дрожа всем телом, храбрый Манас встал на ноги. Громко забили барабаны, все тыргооты собрались вместе и скопом напали на богатыря. Нескара, довольный тем, что скакун Манаса убит и богатырь остался пешим, выкрикивал воинам приказы, чтобы окружали его:
– Богатыри в доспехах, силачи, обвешанные камнями, окружайте вы все его. Наденьте ему на голову коок, выколите вы ему глаза, и отвезем мы его к хану Эсену живым, но связанным. Все, кто с сетями и железными канатами, свяжите покрепче его. Идите смело навстречу ему, схватите этого негодного и кровожадного, нарушившего покой нам. Нанесите ему удар и живьем свяжите его.
Получив такой приказ от предводителя, они послали стрелы дождем, отправили пули градом, и силачи напали все толпой.
Колотя многочисленных воинов, кто сопротивлялся, отрубая им головы, со своей стороны отправился Джолой, чтобы связать богатыря Манаса.
Будто муравьи, обступили они его со всех сторон, подняли шум и гам, устроили переполох так, что поднявшаяся в воздух пыль накрыла все, и темень покрыла округу.
Лишившись любимого скакуна, Манас почувствовал себя одиноким, горевал он о своем Торучааре, но, не показывая виду, словно ничего и не случилось, он даже не обращал внимания на китаев и маньчжуров, опоясавшись серебряным поясом, взгляд его был полон света, опоясавшись золотым поясом, взгляд его был полон тепла, нападавших врагов он нанизывал на копье, приблизившихся к нему рубил он топором, время от времени давал залп из своего ружья и укладывал противников рядом друг с другом.
Тем временем за дальним отрогом клубами поднялась пыль.