***

Кыргызы из сорока семей, собиравшиеся в путь к своему родному Ала-Тоо, переполошились. Акбалта и бай Джакып собрали людей на совет. Перед ними первым выступил бай Джакып:

– Дорогие соотечественники! Кажется, к нам грядут тяжелые дни. Из Китая идут несметные войска, они немногочисленных кыргызов перебьют, как мух. Детей свяжут, стариков убьют, и нас всех уничтожат под корень. Китаи, калмаки и маньчжуры разграбят наши богатства, перебьют нас от мала до велика.

– Джолой ведь тоже простой смертный: согласится ли он оставить нас в покое, если мы подарим ему скакуна и наденем ему на плечи хорошую шубу? – произнес один из старцев, находившихся здесь.

– Вот умница, мой народ. Я о том же ведь толкую. Выберем самых красивых девушек, отберем лучших лошадей и скакунов, злата-серебра и скота впридачу и отправим все это китаям в подарок. Мы сюда пришли из чужедальних земель, давайте послушаемся такой свиньи, как гигантский Джолой. Нам сейчас выгодно сохранить собственную шкуру, остаться в живых и не рассеяться по миру.

Они молча опустили головы, не зная, что ответит народ. Через некоторое время Акбалта поднял голову вверх и пробормотал следующие слова:

– Дорогие родичи! Я думаю, есть смысл в том, что сказал бай Джакып. Давайте вместе подумаем и согласимся с тем, что скажут богатырь Донго и великан Джолой.

 – О, дорогие наши вожди, разве мы отказались бы от вашего решения? Честно говоря, спасибо вам за то, что посоветовались с нами. Впредь всегда решайте сами, – сказал им еще один из старейшин.

– Милые вы мои родичи, у этих проклятых другое на уме: они хотят схватить Манаса. Если у нас заберут славного Манаса, то что станет с нами? Есть семьи, в которых есть единственный сын, но есть семьи, где их пять. А что, если мы отдадим одного из них вместо Манаса, если подчинимся судьбе и послушаемся приказа Эсен-хана? – вынужден был сказать Акбалта.

Сидевший среди людей Манас, услышав эти слова, подскочил на месте:

– Отец, дядя, милые вы мои! Дорогие сородичи! Я не согласен с этим решением. Пока я жив, не отдам наших девушек на издевательство, не отдам наших юношей на истерзание, не отдам наше злато-серебро, накопленное веками.

– Дорогой ты наш Манас, ты по молодости своей горяч, – начал было Акбалта, но Манас продолжил речь:

– Дядя Акбалта, калмаков, которые нападают на мирные селения, насильников китаев и маньчжуров буду гнать я аж до самого Пекина. Пока жив, как же я отдам свой народ на растерзание? Буду сражаться на мечах, буду биться на копьях, а если суждено мне умереть, то пусть меня сразит стрела.

– Милый ты мой сынок, ты еще не совсем окреп, ты еще не совсем возмужал. Не делай этого, сынок, – совсем растерялся Джакып.

Матушка Чыйырды тоже запричитала:

– Я родила всего одного сына, а все цепляются за него, господи! У меня едва появился сын, а уж весь люд нападает на него! Когда же все это кончится, господи?

– Дорогой Манас, зря горячишься, – сказал Акбалта с важным видом.