О ТОМ, КАК ЭСЕН-ХАН ОТПРАВИЛ СВОЕ ДЕСЯТИТЫСЯЧНОЕ ВОЙСКО ДЛЯ ПОИМКИ МАНАСА

Обеспокоенный исчезновением сына и выехавший на его поиски хан Джакып увидел всю эту бойню. Глядя на мертвых силачей, распростертых по земле, у него душа ушла в пятки. Сообразив, что завтра те нападут на народ, он с причитаниями обратился к сыну:

– Сыночек ты мой, что же ты наделал? Мы едва выживаем здесь, а ты ограбил ханский караван, рассыпал весь товар, рассеял весь скот, к тому же уничтожил всех силачей, охранявших верблюдов! Зачем же ты тронул народ великого правителя, что за смуту ты начал? Десять тысяч калмаков и маньчжуров завтра нападут на нас, учинят здесь разгром, отберут у меня весь скот, разграбят все мое имущество.

Юноша Манас, чувствуя себя виновным, стоял, опустив голову, и ничего не мог ответить своему отцу. В это время издали подъехал Акбалта и вмешался в разговор:

– Бай Джакып, ты вечно ворчишь, хотя твоего богатства и скота хватит на всю твою жизнь. Но знай же, Джакып, если ты даже спрячешься в сундуке, смерть найдет тебя. Сколько царей и богатырей ушли в мир иной, и ты умрешь в назначенный час. Посмотрим, что у нас на роду написано, мы бессильны перед богом. Сын наш Манас пока с нами, чего же нам печалиться, давай лучше, дорогой, уедем к себе на Ала-Тоо, к своему родному кыргызскому народу.

Послушался хан Джакып Акбалту, собрал свой народ и стал готовиться к отъезду.

Поспешно бежавший с места битвы Доодур, никуда не сворачивая, направился к белому шатру, где находились лучшие богатыри калмаков и маньчжуров Донго, Джолой.

 – О, великие богатыри Джолой и Донго! Негодники буруты устроили нам разгром, убили всех воинов и разбили все войско. Вернулся я к вам без двухсот силачей, отобрали они у меня всех шестьдесят верблюдов вместе со златом и серебром, отняли весь товар и скот.

– Ты слышишь, что говорит этот пес, богатырь Донго? – вскочил с места разгневанный Джолой.

– Богатырь Джолой, неужели ты думаешь я молча отдал все богатство? Я тоже отбивался изо всех сил, но бердыш Манаса достал меня, и я, весь окровавленный и обессиленный, не смог дальше защищаться. Сколько живу на свете, но я никогда до этого не видывал такого человека.

– Эй, ты, богатырь Доодур! – у храброго Донго усы распрямились от злости, глаза полезли на лоб, и он напустился на труса. – Оказывается, мы зря называли тебя героем. Когда ты разрушил стольный град Маданшаня, а голову его самого привез, приторочив к седлу, твоя слава разнеслась среди всех китаев и калмаков. А когда ты сейчас стоишь пред нами весь побитый и окровавленный, когда все твое лицо разукрашено, мы начинаем верить, что юноша Манас действительно необыкновенный богатырь. Рассказывай обо всем по порядку.

  – Сначала я стал нападать на Манаса, сек бердышом и колотил булавой. Бил я его, как и всех силачей бил раньше, но он не подался. Он меня в грош не ставил, а удары моей булавы не чувствовал даже как щипок. Он меня самого чуть не убил на месте.

Джолой с усмешкой на глазах посмотрел на Доодура:

– Богатырь Донго, твой хваленный Доодур, похоже, ослабел и состарился, а?