О ТОМ, КАК ЭСЕН-ХАН ОТПРАВИЛ СВОЕ ДЕСЯТИТЫСЯЧНОЕ ВОЙСКО ДЛЯ ПОИМКИ МАНАСА

Пока Манас со своими друзьями уничтожали семьсот богатырей, едва спасший свою шкуру китай по имени Тагылык помчался к хану Эсену. По горам, по долам, и ночью, и днем бежал он, и через много дней изможденный, усталый добрался-таки до железных ворот стольного града Эсен-хана. Он все объяснил главе охраны, кое-как пробрался к правителю, пал ниц у его ног и, дрожа от страха и испуга, сбиваясь на каждом слове, расплакавшись, словно ребенок, наказанный отцом, начал так:

 – О ваше величество, мой хан! У бурутов на Алтае родился сын по имени Манас, ему исполнилось четырнадцать лет. Один его вид наводит ужас на людей…

– Ну, и что у него за вид? – Эсен-хану, видимо, не понравились слова Тагылыка.

– Вид у него ужасный, мой хан, страшный… Руки толстые, сердце каменное, телосложение у этого негодника, как у слона,. Кто прогневит его, тому он кровь пустит, спина его гривастая, вид у него тигриный, он самый мужественный из людей, мой хан.

– Где богатыри, ушедшие на Алтай?

– Высокочтимый мой хан! – Тагылык, словно малое дите, продолжая рыдать, рассказал все, как было. – Хан мой, если вы не избавитесь от Манаса, он рано или поздно доберется до Пекина и нанесет большой урон китаям. Среди людей еще не было такого, это прямо-таки рыкающий тигр. Верхом на коне Торучаар, пламенный как огонь, готовый сразиться с горами, он как готов противостоять любым войскам, поэтому он и расправился с семьюстами богатырей во главе с великаном Кочку.

– Эй ты, трусливый пес, ты чего мне голову морочишь?

– Милостивый хан мой, если я хоть чуточку соврал, не сносить мне головы.

Тагылык ползком подошел к Эсен-хану и поцеловал его ноги.

– Я рассказываю не то, о чем слышал, а то, что видел своими глазами, хан мой. Ведь, оказывается, о его рождении было заявлено в книге судеб, хан мой.

Услышав эту весть, сразу замолкли Манкушто и Доодур, великан со скрещенными ушами Каман, главы рода, главы народа, военачальники, знатоки военных дел, неустрашимые богатыри и главари – вслед за ханом Эсеном.

Царь Эсен, разгневанный, вскочил с трона и набросился на всех:

– Я велел вам разузнать про этого негодного бурута, но никто из вас мне толком ничего не сказал. И после этого вы говорите, что знаете обо всем за шесть месяцев наперед, что вы учились у колдуна, что вы, даже не видя человека, сможете рассказать о нем все, что вы провидцы? Вам бы всем выколоть глаза, а самих отдать на растерзание псам! 

Изо рта у него потекла пена, он пронизал взглядом всех вокруг, глаза его вылезли из орбит, будто он собирался живьем вырвать у своих слуг сердце. Он метался, словно тигр в клетке, и все время ходил взад и вперед.

Когда царь приблизился к главе волхвов, великаноподобному Донго, он схватил его за горло:

– Эй, ты, Донго, помнишь, когда я приказал найти Манаса и привести ко мне, ты бормотал о том, о сем и нес несуразицу? Хочешь, я сейчас выну из тебя душу, а?

– Ваше величество, хан мой, пощадите! Клянусь, если я сейчас не приведу Манаса, то тогда не снести мне головы.