***

Ошпур помчался на жеребце с хорошим ходом, порою отпускал узды, порою пускал в ход плетку, в пути никуда не сворачивая, не останавливаясь, и к началу сумерек он уже был у дома бая Джакыпа. Поздоровался со всеми, поприветствовал, порасспрашивал о житье-бытье и, наконец, Ошпур начал свою речь:

– Брат мой, я не нашел иного выхода, как пожаловаться на вашего сына.

– А что стряслось, что случилось? – Джакып со старухой недоуменно посмомотрели на  Ошпура.

– Пока все мирно, брат мой, но ваш сын набрал сорок витязей себе, а себя назначил султаном. Словно волки, они перерезали всех овец и повсюду устраивают пиршества. Наевшись досыта мяса, сорок мальчишек устраивают скачки на третьяках, победители возносят Манаса и открыто произносят его настоящее имя. Если вы сейчас не дадите острастку сыну, то он вскоре не даст нам спокойно жить на Алтае. Он будет постоянно сеять смуту. Брат мой, вы сами знаете, что еще вчера посол хана Эсена, прознав, что среди бурутов появился Манас, рыщет везде, пытаясь найти его и убить.

Не успел Ошпур закончить свою речь, как Чыйырды, не выдержав, расплакалась и тихим голосом молвила баю Джакыпу:

– Муженек ты мой, хотя господь бог и даровал нам множество скота, мы до старости лет не имели детей и вот, наконец, обрели Манаса. Не серчай, что зарезал он несколько барашков. Кто у нас есть, кроме Манаса? Это ведь для него мы разводили столько скота: захочет – зарежет сколько угодно, захочет – сохранит и преумножит. Ну, зарезал овец, что тут такого?..

Бай Джакып сидит себе, помалкивает да ковыряет палкой землю. А Ошпур продолжает речь:   

– Сестрица Чыйырды, если я сказал чего плохого, не обижайтесь. Вы не мальчика родили, а богатыря. В двенадцать лет он вытворяет вон что. Если прислушаться, что говорят люди, то получается, глава пастухов лошадей Канджаркол стал жертвой Манаса. Если так будет продолжаться, то из-за вашего сына многочисленные калмаки и маньчжуры не дадут нам жить здесь спокойно. И так, они вот угнетают наших всех, бьют так, что житья от них нет. Давеча вот старик Джырынта рассказал такое, от чего аж кости ноют. Послушайтесь меня, угомоните своего сына прямо сейчас.

Бай Джакып, не поднимая головы, даже не шелохнувшись, продолжал сидеть молча.

– Муженек ты мой, чего нахмурился? Ведь и вправду говорят: "Мальчик озорным должен быть, а если он не такой, то лучше ему не быть". Не огорчайся, что сын немного озорной. Дай ему бог здоровья, и тогда он уж наполнит твои закрома хлебом, набьет твой дом златом и серебром, пастбища близ аила будут пестреть от множества скота, чего не будет хватать, пополнит, что когда-то отобрали, вернет. Он вернет нас в родные земли Ала-Тоо, он объединит нас с родным кыргызским народом. Не злись из-за нескольких овец, наоборот, поддержи и благослови его.

Джакып заорал на Чыйырды:

– Ты что, ополоумела? Для тебя что, скотина на дороге валяется? Или кто просто так заполняет твой загон скотом? Сколько труда я вложил, сколько поту пролил? Чтобы нажить весь этот скот, ведь у меня борода вся поседела, понимаешь, старуха?