***

– Эх, сынок, доведешь ты меня до греха. Мы и так лишились своей земли и переселились сюда на Алтай, чтобы в согласии и мире жить по соседвству с местными народами. Боюсь, из-за твоей шалости разграбят мой скот, который я собирал помалу-понемногу, и пустишь ты меня по миру. Ты что думаешь, мы от хорошей, что ли, жизни оставили родные земли и прибыли сюда, на Алтай? Сынок, наш народ, который бы защитил нас, вернул нам утраченное достоинство и сделал нас равным среди равных, остался слишком далеко от нас. Что же станется с горсточкой кыргызов, если  заступаясь за вас, мы будем уничтожены китаями и калмаками? Они нам будут мстить за свою землю, сын мой, они и так подозревают, что у меня родился ты – Манас.

Манас насупился и молчит. По пути им встретился Акбалта.

– Дядя Акбалта, наверное, мой сын Большой Драчун доведет меня до больших бед. Его драчливость уже раздражает калмаков и маньчжуров. Не дай бог, вдруг завтра разъяренные калмаки разорят меня и уведут весь мой скот.

– Эй, ты, богатей Джакып, перестань упрекать своего сына, будь неладны твои слова. И удача твоя, и богатство, и власть, и успех твой – все они воплощены в твоем сыне. Мальчик озорным должен быть, а если он не такой, то лучше ему не быть. Сколько слез ты выплакал, пока он у тебя родился? Ведь тогда все твои богатства ничего не стоили. Я думал, ты умный человек, но это оказалось не так. Теперь внимательно выслушай меня, Джакып. Где кыргызский народ, носящий белые калпаки? Где горы Ала-Тоо, по склонам которых мчат свои прозрачные воды шумные реки, по кручам которых разгуливают архары и горные бараны, над которыми по небу парят беркуты? А всего твоего богатства и всего твоего скота едва хватит на то, чтобы их не стало после одной засухи или после одного нашествия врага.

 – Но, дядя Акбалта, жалко и обидно ведь, когда растрачивается и растаскивается все, что добыто непосильным трудом и собственным потом.

 – Эй, ты, богатей Джакып, опомнись. Будь благоразумным. Этот твой озорник со временем остепенится, народному делу сгодится. Может, именно этот твой сын поведет нас на родину в Ала-Тоо, к своему кыргызскому народу.

– Да будет так, дядя Акбалта.

– Благодари бога, Джакып. Лучше нам беречь его, подальше от людских глаз, пусть будет в безопасном месте и так, чтобы о Манасе не прознали калмаки и маньчжуры. И давай научим его, чего он сам не знает, дадим ему хорошие знания.

Разъяренный Джакып, не до конца выслушав слова Акбалты, примчался домой и набросился на Чыйырды:

– Эй, старуха! Господь бог, оказывается, нам не сына дал, а какого-то дьявола. Утихомирь своего сына, если же не сделаешь этого, то не сегодня-завтра китаи и калмаки уведут нас в плен. Вот тогда мы завоем.

– Да ты что, муженек, что же такое случилось, чтобы так сердиться?

– Э-э, какая ты непонятливая! Свет не видывал такого озорника, как твой сын. Он со своими друзьями пошел и поколотил двенадцать калмыцких и маньчжурских мальчишек. Он устроил большой скандал. Этот твой сын нам одни неприятности приносит. Видать, мы у бога  выпросили не сына, а какого-то дьявола. Родители и родственники тех двенадцати мальчишек уж не дадут нам спуску. А может, даже все калмаки соберутся и нападут на нас. Изгнанные из кыргызских земель, обзавелись мы здесь мало-мальски скотом, накопили мы здесь немного богатства, а теперь они разорят нас и пустят по ветру.