О ТОМ, КАК ЭСЕН-ХАН ОТПРАВЛЯЕТ ПРОТИВ МАНАСА ВОЙСКО ВО ГЛАВЕ С ДЖОЛОЕМ
Семь тысяч силачей по приказу своего правителя ехали, чтобы придавить к земле бурутского господина Манаса, чтобы устроить кровавую бойню и разграбить весь скот. Даже под ударом меча не дрогнувшие воины сами по себе, под ударом бердыша не вскрикнувшие герои сами по себе, метко попадающие в противника стрелки сами по себе, ловко орудующие копьем богатыри сами по себе, впереди хан Джолой, позади Нескара – все двигались стройным рядом. А заключали ряды воинов силач Доодур и стрелок Караджой, и войско походило на отряды насекомых, заполнивших всю землю.
Накануне, когда сын Джакыпа юный Манас учинил разгром и зарезал богатырей Донго и Кочку, когда убил он силачей Джона и Камана, Акбалта и бай Джакып призадумались и решили готовиться к отъезду на родину кыргызов. Выхолостив жеребцов и сделав их меринами, кастрировав верблюдов и сделав их холощеными, отбив лошадей и оставив пешими алтайских калмаков, малочисленное племя кыргызов полностью пустилось в путь, погоняя впереди весь вьючный скот, на много верст вокруг растянув всю домашнюю живность. Вместе с орущими детьми, днем без передышки, ночью без сна двигались они в сторону Алтая.
В это время Кутубий верхом на Телкызыл вышел на дозор к отрогам огромной горы, к мысу у предгорья. То, что он увидел, чуть не помрачило его ум. Он не поверил своим глазам: китайские богатыри в боевом снаряжении заняли все окрестности, войско включало даже чиновников. Словно камышовые заросли, словно весеннее половодье, китайским кличем оглашая всю округу, двигалась многочисленная армада. Под знаменем с белым стягом, с широкими нарукавниками, с вырытой для себя ямой, с бедой неминуемой ехал великан Джолой. Под громкий грохот барабанов, с неисчислимым количеством силачей, словно муравьи, в черных доспехах, двигались у алтайского горного выступа маньчжуры во главе с Нескара.
Неужели же при старости Акбалты, при слабости бая Джакыпа, при отсутствии богатыря Манаса бесчисленное войско учинит разгром малочисленных кыргызов? Неужели же они захватят мирных кыргызов, отнимут у них весь скот? Только что был народ, а теперь уж и нет – вот тебе и жизни всей поганой ответ. Пойду-ка я сообщу об этом кыргызам из сорока домов, пусть из всех сорока семей выйдет сорок отважных богатырей, сам встану во главе и прегражу врагам их путь. Так думал Кутубий, полный достоинства, подхлествывая плеткой своего скакуна Телкызыла, еще детенышом найденного в сухой степи, гонявшегося за онагром, родишегося скакуном. Кутубий скакал в разные стороны и оповещал дядю Балта и бая Джакыпа, всем кричал о грядущем событии:
– О, мои сородичи! Слушайте меня и не говорите, что не слышали! Там столько китаев идет, сколько в воздухе пыли плывет. Там калмыцкий хан Джолой со своим войском идет. Там маньчжурский силач Нескара своих воинов ведет. С ними вместе государственный муж Караджой свое войско ведет. Пыль вздымается в небо, нас окружает недруг, видимо, всем нам пришел конец, а родина, увы, далеко отсюда. Укроют ли нас взгорья, останемся ли мы живы? И тигроподобного Манаса с нами нет, чтобы сразиться с врагом в открытом бою. Так неужель нам погибать раньше отпущенного нам времени? Что же нам делать?