***

– Этот ублюдок хана Азиза разгромил твою каменную крепость, разрушил твой песчанный замок, не с добрыми намерениями он готов уничтожить нас обоих, готов отрубить тебе голову и сокрушить твой трон. Он отберет все наше золото, он принесет нам великие страдания. Если ты не угомонишь эту свинью, если не отсечешь ему голову, отнимет он у нас все, и злато, и серебро. Если обидится он, то наверняка сбежит к проклятым бурутам. Меня же – величиной с гору – он чуть не сбил копьем с коня, чуть не убил насмерть, чуть не выколол глаза мои яхонтовые. Этот сын хана Азиза, если вырастет, не даст нам покоя. Нам придется загрузить вещи на мулов и, смотри, хан Эсен, как бы нам не пришлось скитаться в поисках приюта.  

Конурбай, как мог, высказал свою жалобу хану Эсену, боясь дольше оставаться в его ставке, вышел из ставки и поплелся прочь.

Не прошло много времени, и уже Алманбет, навострившийся, словно лев, ворвался в ставку и обратился со словами к хану Эсену:

– Этот калмацкий хан Конурбай загнал народ в нищету, режет людей, как баранов, убивает несчастных, как кроликов. Народ его разбежался по разные стороны, не приведи бог, смута начнется скоро. Найдется ли кто-нибудь, кто остановит этого проклятого Конурбая?

Эсен-хан же сидел на троне и молча слушал его, каждый раз вздрагивая всем телом. Возмущенный Алманбет, видя, что никакого ответа нет, говорил и так и сяк, но его слова не доходили до хана, и тогда он перешел к основному вопросу.

– Уважаемый хан мой, разрешите мне править одним из сорока уделов китаев, – попросил он, называя то или иное ханство, но и тогда не последовало никакого ответа.

– Я назначил ханом Шибээ Ороккыра, ханом Маньчжурии Нескару, Солоона – Борукоз, Тыргоота – Канышай, ханом калмаков – Джолоя, тибетцев – Ламу, монголов – Конурбая, ханом одноглазых Чон Малгуна, – сказал хан Эсен, крепко обидев Алманбета, так строго разговаривавшего с ним, и стал попрекать его. – Сын мой, тебе еще не исполнилось даже двенадцати лет, ты еще не совсем разумен, ты пока птенец, ты пребываешь все еще в детстве, пока рано тебе править людьми, ты все еще глупец. Ты все еще не подрос, поди-ка сначала утри нос.

– Зачем же мне тогда жить, если я даже не могу править одним из сорока племен Китая? – оскорбился Алманбет и выбежал из дворца. – Не хан Эсен, а полупридурок, и не ему править страной. Я думал, он справедливый человек, а он, оказывается, глупец, оскверняющий народ.

Так, пыхтя от злости, он вышел наружу и стал дожидаться, когда хан Эсен тоже выйдет, чтобы отрубить ему голову, и ждал он семь дней. Пока ждал он хана Эссена –  юный Алманбет, ему еще не исполнилось двенадцать лет, с маленьким ротиком и томными глазами – увидел высокую, стройную девушку, самую красивую из всех женщин, поддался соблазну и стал заигривать с ней, взял ее за руку. Тогда одетая в красивую одежду, переливавшуюся разными оттенками, будто у фазана крылья, источая от себя благоухающие запахи, Бурулча отвечала ему:

– Послушай меня, Алманбет, ты уже седьмой день стоишь здесь, но от этого тебе никакой пользы. Сегодня мой отец сказал: "Пусть хан Азиз увидит, какой его сын ублюдок. И тогда он собствнноручно убьет его, пусть делает, как он сам захочет, не будем вмешиваться". И все во дворце поддержали его. Ты не слишком доверяй своему отцу, Алманбет, он может заковать тебя в цепи. Лучше найди для себя лучшую землю, подыщи для себя лучший народ. Не возвращайся к отцу, не привязывайся к нему. Если тебе удастся найти такую землю и такой народ, то я готова отвечать за свои слова, и вся моя надежда будет рядом с тобой. Я не отрекусь от своих обещаний и, если только останешься в живых, Алманбет, то я готова ждать тебя, глядя на дорогу, по крайней мере, шесть лет.