ИЗГНАНИЕ КЫРГЫЗОВ ИЗ АЛА-ТОО
Стар и млад опечалились, словно сами напились крови. Сильно обозленные на калмаков и китаев, десять сыновей Орозду собрали народ, долго горевали, затем объединились с Улак-ханом и Джакыпом и сказали так:
– Чем жить вот так, лучше уж умереть. Если суждено погибнуть, то отдадим наши жизни в борьбе с врагами. Голова на плечах, в груди бьется сердце, и пока мы живы-здоровы, как же нам терпеть такие унижения? Мы были сыновьями Орозду. Мы были рождены и воспитаны отцом с матерью. Мы были древним народом, мы были древним государством. Никогда наш народ не видел столько горя. Чего нам ждать от жизни, если мы будем продолжать так жить? Разве можно спустить обиду поганому врагу? Выстроимся в ряд в сторону Великих гор и сразимся с китаями, мнящими себя всесильными.
Пристыженные воины взялись за оружие и выбрали лучших скакунов, разъяренные, словно лев, Акбалта и Джакып возглавили войско, захватив с собой получивших благословение народа шестьдесят богатырей.
Отдыхавшие богатыри под утро увидели взвивающуюся пыль вдали. Через некоторое время послышались голоса погонявших повозки. Подошли кыргызские богатыри поближе и увидели, как восемьдесят богатырей Алооке везут золото и яхонт, днем отдыхают, а ночью идут.
Шестьдесят богатырей во главе с Акбалтой и Джакыпом напали на них и отобрали у них девяносто пять верблюдов, груженных золотом, и вновь доказали свою отвагу. Оставшиеся в живых пешие воины спасались от них бегством и еле добрались до лагеря хана Алооке.
Узнав о случившемся от своих воинов, Алооке тотчас дал приказ наступать. В ту же ночь на башнях загорелись костры, загремели барабаны и возмущенные китаи, собрав всех своих храбрых богатырей, дружно взялись за оружие, вскочили на скакунов, помчались в селение Орозду, и многочисленная орда кара-калмаков и маньчжурцев учинила там разбой. Всех лучших кыргызских воинов во главе с Акбалтой и Джакыпом связали и привели к Алооке-хану. Красноречивый Акбалта осмотрелся вокруг, оценил обстоятельства и, поняв, что другого выхода нет, начал любезным тоном:
– Богатырь Алооке, я не в силах тягаться с тобой, я не смогу драться с тобой. Если хочешь отнять, то вот тебе мой скот, если хочешь пролить, то вот тебе моя кровь, если хочешь подчинить, то вот тебе мой народ.
Алооке на слова Акбалты не только не смирился, но еще более разъярился, блеснул очами и гневно заговорил:
– Эй, бурут, что ты там болтаешь? Тебе нужно спасать свою шкуру. Мне нужен многочисленный народ, чтобы больше получать дани, чтобы пополнить собственную казну. Поганые буруты, значит, вы возгордились своим множеством скота, пасущимся на пастбищах, чтобы отнять у меня девяносто пять верблюдов, груженных золотом. Тебе меня не одолеть, бурут, я сравняю твои крепости с землей, с корнем уничтожу весь твой народ.
Текечи не выдержал таких унижений и вымолвил:
– Да что ты говоришь, Алооке? Тебе будет не по зубам уничтожить весь народ, живший здесь испокон веков.
– Ну-ка, что ты сказал? – Алооке вскочил с места и плеткой приподнял подбородок Текечи. – Негодный бурут, ты уже осмеливаешься поднять голову и перечить мне? Если уничтожить таких, как ты, остальные кыргызы сами прибегут и будут лебезить предо мной.