ГИБЕЛЬ ВЕЛИКАНШИ КАНЫШАЙ

Взор прищурил отважный Алма.
И, степенный и важный, Алма
Перед престолом пустился в пляс.
Если бы знали китайцы сейчас,
Знала бы Канышай сама.
Что перед ними пляшет Алма!
Но недаром был месяц чаган,
Каждый воин был вдребезги пьян!

Канышай на престоле своем,
На престоле своем золотом
Смотрит, как танцует Алма:
Пляска сводит ее с ума!
Разомлело тело ее.

Алаке захотела она,
Распаляют страсти ее,
Грезит, как о счастье, она,
Чтоб обнял ее Алаке,
Целовал ее Алаке,
Страстью так обильна она,
Перед Алмой бессильна она,
Видит жаркие губы его,
Видит белые зубы его,
Видит круглые руки его,
Видит сильные ноги его!
В беспамятство упадет она,
Вновь в сознанье придет она!
Пламя внутри сжигает ее,
В уголь не превращает ее.

Потеряв над собою власть,
Хочет утолить свою страсть,
Думает про себя Канышай:
"Данью сорокаханный Китай
Обложу-ка  я поскорей.
Множество у меня силачей —
Сделаю-ка над ними главой
Пляшущего сейчас предо мной:
Он сразил меня красотой,
Этот водонос молодой.
Как бы часы летели с ним!
Спать бы в одной постели с ним!
Подпоить бы моих силачей,
Потопить бы в вине гостей,
С этим бы водоносом потом
Уединиться в доме моем!"

А в это время пляшет Алма,
Сводит он китайцев с ума —
Не только женщин, но и мужчин!
Златокосый исполин,
Азиз-хана славный сын,
Окружен великанами он.
Пляшет с большими кумганами он,

И кому подносит кумган —
Сразу тот становится пьян!
Страшен будет месяц чаган:
Полон яда каждый кумган!
Яд ему дала Каныкей:
Хитрою была Каныкей.

Пляшет неустанный Алма,
Сыплет яд в кумганы Алма
И гостям подносит, кружась.
Их отведать просит, кружась.
К самым сильным он пристает.
Им подносит в первый черед...
Изгибаясь и вертясь,
Извиваясь и кружась,
Он подносит каждому на ходу,
Он подносит каждому — на беду!
Ядом приправленное свое,
Ядом отравленное питье!
И теряют разум все,
Сваливаются разом все.

С бездонными и тяжкими здесь,
С недопитыми чашками здесь,
Свалившихся букашками здесь.
Лежащих вверх тормашками здесь
Великое множество было.

Пену изо рта струящих здесь,
В холоде уже дрожащих здесь.
Гибнущих, как в водоверти, здесь.
Ищущих собственной смерти здесь
И того более было.

Бесчисленно ревущих здесь,
Бессмысленно поющих здесь,
Воинственно кричащих здесь,
Убийственно мычащих здесь —
И того более было.

Измученных блевотою здесь,
С застывшею зевотою здесь,
С выпростанными глазницами здесь,
С прыгающими лицами здесь —
И того более было.

С разбитыми кумганами здесь,
С открывшимися ранами здесь,
Безумцев, в кучки сбившихся здесь,
Бесстыдно совокупившихся здесь —
И того более было!

Пораженная Канышай,
Изумленная Канышай,
Великанша громадная, тут —
Видит: дело неладное тут!
"Этот смутьян — водонос ли он?
Гибель нам не принес ли он?
Может быть, он, обрезанный, тот,
Кто свой кырчо* из шерсти вьет?
Кто целое место свое, как бурут,
Сделал увечным? Кого зовут
Кровопийцею Алмамбетом давно!
Должна была знать я об этом давно!
Это же Азиз-хана сын,
Посланный на разведку в Бейджин!
Значит, вот Алмамбет каков!
Караулящих стрелков
Истребив, очевидно, прибыл он!
Одноглазый  где великан?
Где жрецы его? Этот смутьян
Их разбил, и на гибель прибыл он!
Где теперь лисица Калтар?
Где теперь наш умный архар?
Их сразив, очевидно, прибыл он!
Подготовьтесь, мои силачи!
Обнажите скорее мечи!
Нападайте все на него,
Нападайте на одного!"