Глава IX. Семетей. Поездка Семетея в Талас.

Сказав это, он стал обнимать Бакая и громко рыдать, приговаривая:

        Когда умер могучий прекрасный лев - Манас,
        С ним умер весь киргизский народ.
        Тогда, разлучившиеся с великим львом,
        Остались мы здесь одни, недостойные,
        И стали подобны потухшему пожару.
        Ушла от нас горемычная Каныкей,
        А с нею сирота Семетей.
        Вдовой ушла Каныкей,
        Бродягой стал Семетей.
        Отец мой Бакай, когда я только об этом подумаю,
        Душа моя загорается.
        Сына Манаса единородного
        Просил я у бога увидеть.

        Справлялся я о нем у знахарей,
        И, не узнав о судьбе сироты,
        Мучаясь, я иссох.
        Называемая казгалдак несчастная птица
        Летит в поисках равнины.
        Отец мой, если бы ты знал, сколько горя я переживаю
        Из-за этого мальчика сироты!
        Называемая с трепетом несчастная птица
        Летит в поисках равнины,
        Великое горе я переживаю,
        Плача об оставшемся от могучего льва сыне!
        Называемая сарычем несчастная птица,
        Распластав свои крылья, летит за пищей.
        Единственный сын, которого Манас увидел в конце жизни,
        Покинул родину из-за меня.
        Называемая ястребом несчастная птица,
        Не оглядываясь, летит, спасая свою жизнь.
        Милая моя сношенька Каныкей
        Бежала, спасая Семетея,
        В гневе она ушла из-за меня.

- Когда умер могучий лев Манас, - продолжал далее говорить Абыке, - то Шигай-хан и Джамгырчи пустили ложные слухи о том, будто ты, Бакай, хочешь взять у сына Текече-хана Ормонбека шесть тысяч джамбы и тысячу бобровых шкур с тем, чтобы отдать ему в жены Каныкей. Скажи сам, разве такие слухи не имели места? Не прошло еще и тридцати дней со дня смерти Манаса, как в Афганистане и Индостане, в стране трех ханов, начались большие беспорядки. Желая, чтобы кто-нибудь из нас прибыл, разобрал ссоры и помирил враждующих, оттуда писали нам письма, которые поступали к нам ежедневно.