Глава IX. Семетей. Поездка Семетея в Талас.
- Знай, бедный сирота, оставшийся от Канкора, - наставлял он, - пока на стороне Абыке и Кёбёша находятся сорок чоро Манаса и шесть негодяев, они сильны, твои враги. Сорок чоро не все одинаковы, среди них есть такие как Кыргынчал или Тазбаймат - это испорченные бунтари и трусы, но есть и такие, как Шууту, не трусы, но честные, храбрые батыры.
Когда сивогривый отец твой умер, Кыргынчал с Тазбайматом нарушили свою верность Манасу и больше, чем кто-либо, стали причиной наших унижений и позора. Они своими собственными руками причинили нам много бед.
Давай, мы с тобой не будем торопливы и, не осмотревшись не поедем к ним, а прежде разведаем хорошенько, кто из них где находится, что они делают и какие у них намерения. И только разузнав все хорошенько, начнем действовать.
Сказав это, он посоветовал Семетею укрыться в одном ущелье, а сам направился разведать о местонахождении Абыке и Кёбёша.
Бакай в молодости не раз побывал в различных тайных наездах, он был искушенный большим опытом разведчик. Поэтому теперь, никому не показываясь и скрываясь от людских взоров, он тайком стал разузнавать обо всем.
Кёбёш-хан в это время так непомерно зачванился, что никого не хотел признавать. Каждый день вместе с сорока чоро он только и делал, что пил арак и смотрел на весь мир охмелевшими глазами.
Однажды, собрав вокруг себя сорок чоро, он стал хвастаться перед ними, говоря:
- Когда был жив глупый Манас, побеждали врагов вы, а не он, а слава доставалась ему. Вы все сорок чоро тогда, не зная покоя, всегда находились на границах, сражаясь с врагами. С тех пор, как стал ханом я, вы ни на шаг не отходите от своих домов, пьете арак, едите мясо и живете спокойно и беспечно. А ну-ка, друзья, не боясь, скажите откровенно, кто из нас лучше, я или Манас?
Лицемерные подхалимы Кыргынчал и Тазбаймат хотели бы в ответ на это сказать что-нибудь похвальное Кёбёшу, но так как у него не было ни храбрости, ни ума, ни отважных дел, то даже и они молчали, как будто набрав в рот муку, и, склонив головы, смотрели перед собой, ковыряя в земле. Остальные чоро тоже не могли ничего сказать и сидели, понуря головы. Один только Шууту, засучив рукава и откашлявшись, начал говорить так:
- Ты, Кёбёш, так же далек от Манаса, как небо от земли. Манас - это многоводная, бурлящая река, а ты перед ним ни больше ни меньше, как капля воды. Когда сивогривый был жив, не было земель, где не побывали бы его сорок чоро, и не было народов, нами не покоренных. Мы рахъезжали на скакунах, подобных Дулдулу, а одеждой нашей были исключительно бобры. А ты, скажи, что ты сделал достойного, кроме того, что ты пьешь арак?
На эти слова Шууту ни Кёбёш, никто другой ничего не могли возразить, и все молчали.
После этого сорок чоро отправились по домам. В это время Бакай высунул голову из-за небольшой горы, за которой он спрятался, и с осторожностью стал осматриваться кругом. Он увидел человека, ехавшего на ленивой лошади, в изношенной плохой одежде. Когда этот человек подъехал поближе, Бакай узнал в нем Шууту и вышел к нему навстречу. Увидев Бакая, Шууту соскочил с коня, закинул поводья лошади себе на шею и, горько плача от радости, приветствовал его. Поздоровавшись с ним, он стал вспоминать о привольной жизни при Манасе и рассказывать о том, какие издевательства приходится ему переносить теперь. Рассказал он подробно, не утаивая ничего, и о только что бывшем разговоре и о своем ответе на слова Кёбёша.